— Ева, — обжег он меня взглядом. — Ах… Да, вот так хорошо. Господи, как же я люблю твой рот!
Его похвала подстегнула меня еще больше. Я вобрала в себя член так глубоко, как смогла. Мне нравилось это делать, нравился специфический мужской вкус и мужской запах. Я нежно пробежалась губами по всей длине члена и стала осторожно посасывать. Можно сказать, благоговейно. И меня ничуть не смущало столь откровенное обожание его мужского достоинства. Оно по праву было моим.
— Тебе это тоже нравится, — отрывисто произнес он, положив руки мне на макушку. — Не меньше, чем мне.
— Больше. Я могу заниматься этим часами. Заставлять тебя кончать снова и снова.
— Я бы не отказался. Мне всегда мало, — прорычал он.
Тогда я провела кончиком языка по пульсирующей вене в направлении к головке и снова взяла член целиком в рот, а затем, выгнув шею, села на пятки и сложила руки на коленях, словно предлагая себя ему.
Гидеон бросил на меня взгляд, полный вожделения и нежности.
— Не останавливайся. — Он расставил ноги еще шире, так что его член вошел мне в горло, а затем вынул его, оставив во рту вкус мужского секрета, который я, смакуя, проглотила.
Он глухо застонал и приподнял мне подбородок:
— Не останавливайся, мой ангел. Высоси все до капли.
Я округлила рот, чтобы найти ритм, наш ритм, синхронизируя биение наших сердец и наше дыхание, чтобы доставить ему высшее наслаждение. Да, мы частенько чересчур все усложняли, что непременно оборачивалось неприятностями, но наши тела никогда не ошибались. Когда мы прикасались друг к другу, то точно знали, что были именно там, где надо, и с тем, с кем надо.
— Как хорошо, черт возьми! — заскрежетав зубами, произнес он. — О господи, я сейчас кончу.
Его член угрожающе увеличился в размере. Гидеон вцепился мне в волосы и, содрогнувшись всем телом, кончил. И когда я стала глотать сперму, толчками поступавшую в мой рот, облегченно выругался. Спермы было так много, словно он ни разу не кончил за сегодняшнюю ночь. А я, принимая его щедрый дар, дрожала и задыхалась. Он рывком поставил меня на ноги, опрокинул на кровать, навалился сбоку и, тяжело дыша, резко притянул еще ближе.
— Когда я принес тебе кофе, то ни о чем таком даже и не думал. Хотя грех жаловаться.
Свернувшись калачиком в его объятиях, я благодарила судьбу, что он снова со мной.
— А что, если нам плюнуть на все и наверстать упущенное время?
Он хрипло рассмеялся. Похоже, он еще не опомнился после оргазма. Он продолжал обнимать меня, нежно перебирая мои волосы и поглаживая по руке.
— Просто сердце разрывалось, — сказал он. — Невозможно было смотреть на твои страдания. Понимать, что я причиняю тебе боль и ты постепенно отдаляешься… Это был настоящий ад для нас обоих, но я не мог рисковать и поставить тебя под подозрение.
Я буквально окаменела. Ведь такую возможность я совершенно упустила из виду. Нетрудно доказать, что у Гидеона имелся мотив для убийства. И этим мотивом была я. Более того, можно было предположить, что я знала о преступлении и покрывала Гидеона. И сейчас мое неведение являлось не самым лучшим аргументом для защиты. И ему надо было убедиться, что у меня тоже есть алиби. И он был готов всегда защищать меня. Чего бы это ни стоило.
— Я положил тебе в сумку, так сказать, левый телефон, — отстранившись, сказал он. — Он запрограммирован так, что ты всегда можешь соединиться с Энгусом. Если я тебе вдруг понадоблюсь, ты сумеешь таким образом со мной связаться.
Руки мои непроизвольно сжались в кулаки: мне придется связываться со своим бойфрендом через его шофера.
— Нет, мне это не нравится!
— Мне тоже. Но сейчас для меня самое главное обеспечить безопасное возвращение к тебе.
— А это не опасно — иметь Энгуса в качестве передаточного звена?
— Он бывший сотрудник МИ-6. Паленый телефон — для него детские игрушки, — сказал Гидеон и, помедлив, добавил: — Все, Ева, теперь ты будешь у меня вся как на ладони. Я смогу отследить тебя по своему телефону, и я это сделаю.
— Что?! — вскочила я с кровати.
Мысли метались между МИ-6 — Британской секретной службой — и возможностью отследить меня через мобильник, и я не знала, за что зацепиться.
— Никогда.
— Если я не могу быть с тобой, разговаривать с тобой, то я, по крайней мере, должен знать, где ты находишься, — поднявшись с кровати, заявил Гидеон.
— Гидеон, не надо так!
— Наверное, не стоило тебе об этом говорить, — мрачно бросил он.
— Ты что, серьезно? — Я рывком достала из шкафа халат. — А кто сказал, что предупреждение о нелепом поведении вовсе не является его оправданием?
— Прояви снисхождение.
Сверкнув на него глазами, я надела красный шелковый халат и туго затянула пояс:
— И не подумаю. Я считаю, что ты помешанный на контроле извращенец, которому нравится ходить за мной по пятам.
— Мне нравится, когда ты жива и здорова, — скрестил руки на груди Гидеон.
Я оцепенела. И снова прокрутила в голове события нескольких последних недель и особенно то, что было связано с Натаном. И неожиданно все встало на свои места: почему Гидеон так взбесился, когда однажды утром я решила дойти до работы пешком, почему Энгус каждый день ходил за мной как тень, почему Гидеон тогда остановил лифт, в котором я ехала…
Все те разы я почти ненавидела его за тупость, а он просто хотел защитить меня от Натана.
Ноги мои подкосились, и я тяжело осела на пол.
— Ева!
— Подожди минутку.
Во время нашей разлуки в моей голове уже частично сложилась картина произошедшего. Я прекрасно понимала, что Гидеон никогда не позволит Натану просто так войти в его офис с пачкой фотографий со сценами насилия надо мной и не даст ему спокойно уйти. Бретт Клайн всего лишь поцеловал меня, а Гидеон его едва не изувечил. Натан насиловал меня в течение нескольких лет, причем снимал все это на видео и фотографировал. И естественно, реакция Гидеона при встрече с Натаном была более чем бурной.
Должно быть, Натан приходил в Кроссфайр-билдинг в тот день, когда Гидеон вышел ко мне чисто вымытый, с алым пятном на манжете рубашки. То, что я приняла за губную помаду, было кровью Натана. Диванные подушки были разбросаны в ходе драки, а не потому, что он решил по-быстрому перепихнуться с Коринн во время ланча.
Сердито нахмурившись, он присел передо мной на корточки:
— Проклятье! Неужели ты думаешь, мне хочется контролировать каждый твой шаг? Меня вынудили чрезвычайные обстоятельства. Так поверь, что я просто пытаюсь соблюсти равновесие между твоей свободой и твоей безопасностью.
Надо же! Взгляд в прошлое не сделал суть событий предельно ясной, но мне словно дали по голове, вбив в нее немного здравого смысла.
